Лариса Ивановна Свиридова — клинический психолог в Центре Новых Медицинских Технологий.
Она консультирует беременных женщин, которые приходят к ней на самых разных сроках. Кроме того, она проводит гимнастику и занятия для групп, где рассказывает про беременность, первые годы жизни малыша и про то, как легче всего пережить этот период.
Уже двадцать первый год Лариса Ивановна целиком и полностью отдает себя этому делу. С трудностями ей помогают справиться дети, любовь к тому, чем она занимается, и непоколебимая вера.
— Вы руководитель школы для беременных «Мама Лара». Как возникла идея создания этой школы? Когда Вы поняли, что заниматься с беременными — это важно и это нужно?
— Я в 24 года родила первого ребенка. На тот момент я была педиатром. Но, мне кажется, более беспомощной женщины рядом со своим младенцем не было в мире! И все мои идеи о том, что грудное вскармливание — это инстинкт, что всё само приложится… Нет, ничего не приложится. Вот не было у меня этого опыта, и всё, я оказалась совершенно растерянной, беспомощной рядом со своей дочкой. Я могла её осмотреть, диагнозов ей наставить, а что толку?
Цель моей деятельности одна — подготовить беременную женщину, которая зачастую не готова к тому, чтобы родить ребенка, ухаживать за ним, чтобы получать от этого радость. Потому что растерянность, беспомощность и страх подавляют так, что ни о каком счастье и радости и думать не хочется.
— У Вас очень интересное, на мой взгляд, образование: первое высшее — медицинская академия, второе — НГУ, факультет психологии. Зачем понадобилось второе?
— Когда мы учились в институте, нам как-то сказали: «Имейте в виду, первые клиенты к вам придут совершенно сумасшедшие». Это правда: к молодому, неопытному специалисту серьезные люди не пойдут. И сейчас я вспоминаю первые наши группы: туда пришли люди со сложными историями. Была женщина, которая два раза теряла ребенка при родах: малыш рождался, а через несколько часов умирал без видимой причины, диагноз врачи не ставили. У другой было девять выкидышей, а она очень хотела выносить ребенка. И мы столкнулись с проблемой, которую не изучали в медицинском институте. К нам шли не наши пациенты: не физически больные, которых нужно лечить.
— Во время учебы в НГУ помогало ли вам ощущение того, что Вы знаете, ради чего и ради кого Вы учитесь?
— На собеседовании (при поступлении в университет) преподаватель, с которой мы беседовали, чуть ни захлопала в ладоши, когда услышала, что я занимаюсь неким делом, не собираюсь его бросать, и это образование необходимо мне для того, чтобы стать более успешной в этой области.
И, да, мне очень помогало это ощущение. У меня была область приложения, где все свои знания и умения я могла применить на практике.
— Вы говорили, что Ваша работа как психолога — вдохновлять. Вдохновлять женщин на рождение ребенка, вдохновлять их понять, что дети — это хорошо, что это счастье. Что Вы такого говорите этим женщинам, чтобы действительно вдохновить?
— Нет, дети — это не только лишь счастье, цветы и радость. Человеческая жизнь — это труд. И тогда вопрос такой: трудиться во имя чего? Многие молодые люди в начале своего пути, пока они юны и сильны, выбирают материальную часть жизни: трудиться для того, чтобы сделать карьеру, карьеру — для того, чтобы были деньги и надежность. Но, представь, проходит десять-двадцать лет… И что?! Нужно снова трудиться.
У меня есть знакомая, у которой огромная квартира в Академгородке, на всякий случай хорошая квартира в Новосибирске, строится огромный дом за городом, есть еще дом в Испании и в Карловых Варах. Ты представляешь, сколько она трудится? Просто чтобы закупить бытовую химию во все эти дома, чтобы щетки с зубными пастами стояли в стаканчике в ванной, которых по две-три на квартиру…
А вот когда трудишься для детей, результат совершенно иной. Дети вырастают. Они вырастают, и ты растешь вместе с ними. Так устроена жизнь в семье. Ребенок на каждом этапе взросления что-то перенимает у родителей. Когда у тебя младенчик, ты сталкиваешься с тем, что он полностью от тебя зависим, он без тебя никуда. И, с одной стороны, это очень тяжело: совершенно нет времени на себя.
А, с другой, ты практически Богиня! Как люди смотрят на Бога, так и на маму ребенок смотрит в первые годы жизни. Как на Божество. И эта божественная любовь, эта привязанность — самая настоящая поддержка для мамы.
Ты растворена, ты полностью в подчинении этого маленького существа, у тебя нет свободы. А потом малыш вырастает, его уже можно оставить с няней. И вот здесь начинаются вопросы границ. Вопросы власти! Ты снова сталкиваешься с трудностями, но уже с совершенно иными.
Дальше всё становится еще интереснее… Если это мальчик, он в тебя влюбляется и начинает конкурировать с папой, если это девочка, она влюбляется в папу, начинает конкурировать с мамой. И история начинается заново. Понимаешь?.. Я тебя воодушевила?
Будучи матерью, я от своих детей получила огромный опыт и личный рост, которые я не получила бы нигде и никогда: никакая работа и никакое образование этому не научат. И если умеешь поделиться этим, это и есть то, что вдохновляет.
— Как я поняла, Вы человек верующий. Как Вы думаете, повлияло ли отдаление от веры в Бога, от религии и церкви на количество абортов в наше время? Ведь, если раньше их было меньше просто потому, что люди боялись совершить самый страшный грех — убийство. А аборт — это всё-таки убийство, нужно называть вещи своими именами. То сейчас — это норма, а не трагедия или грех.
— Конечно, связано. Напрямую. Я как верующий человек, верю в то, что есть Бог, и есть Дьявол. И я верю в то, что за каждую человеческую душу идет борьба: Бог очень хочет, чтобы человек был с ним и спасся, а Сатана хочет человеку помешать.
Если говорить о вере в нашей стране… Была революция, которая призывала всё рушить, громить: семью, церковь. Взрывали храмы, расстреливали священников. Но, нужно сказать, что к моменту революции наша вера уже дала трещину, она уже была надломлена. И, быть может, Бог решил провести людей через такие жесточайшие испытания, потому что народ потерял веру.
А потом пришло поколение, когда говорили, что аборт — это такая процедура, которая решит все ваши вопросы. И не стоит вообще об этом думать… А теперь кто-то вообще не хочет рожать, часть людей — страдает бесплодием.
— Вы говорили, что в нашей стране в большинстве случаев женщина отталкивает мужчину, пытаясь в одиночку решить все свои проблемы. А легко ли Вы находили с Вашим мужем общий язык, или бывало, когда Вы чувствовали, что не нуждаетесь в совете?
— Ну, я же дочь своего народа и времени. Тут я ничем не отличаюсь от других женщин. То, что наши женщины такие, объяснимо историей. Откуда взялись такие конкурирующие с мужчинами, самостоятельные женщины?.
— Наверное, это связано со временами войны, когда русские женщины были сильны как никогда?
— Во времена войны всё еще было на своих местах: мужчины воевали, женщины были в тылу. А потом много погибло на фронте, нужно было как-то компенсировать потери мужского населения. И поэтому в каждой семье ждали рождение мальчика, а не девочки. По всей стране пошел мощный посыл, что мальчики любимы. И девочки очень быстро почувствовали свою второсортность: пришлось вступать в конкуренцию. А, если я вступаю в конкуренцию с мальчиками, значит, я вынуждена быть мальчиком в чем-то.
— Были в Вашей практике такие случаи, когда на Ваших глазах мировоззрение, мироощущение беременной женщины полностью менялось? Когда она, рискнув родить ребенка, потом становилась очень счастливой?
— Что касается работы с женщинами, которые собираются идти на аборты — это моя самая большая боль и сложность. Потому что зачастую я чувствую себя совершенно беспомощной. Это просто огромная мера беспомощности.
Вчера, например, у меня была женщина на приёме. 23 года. И, на мой взгляд, в её случае вообще нет никакой проблемы: она уже окончила университет, у нее есть молодой человек, который работает. А она пришла на медикаментозный аборт, а это значит, что всего 7 дней задержки, и она даже еще подумать не успела толком! Она еще даже с ним обсудить это не успела. И, знаешь, я с ней разговариваю и понимаю, что она вообще не со мной. И, если говорить о вере, эта девушка — иллюстрация того, к чему приводит безверие (её мама — атеистка). И она мне говорит: «А ведь нет добра и зла. Всё же относительно в мире…» И я понимаю, что вот этот итог, на котором сейчас будут построены ее поступки: она убьет своего ребенка, потому что она не считает, что это зло. Потому что для нее нет добра и зла…
— И как переубедить человека, который всю жизнь жил в такой атмосфере безбожия, безверия…
— В том-то и дело. Поэтому я говорю про большую степень своей беспомощности. Сейчас я вспомнила для ответа на твой вопрос историю скорее из жизни, чем из практики.
У меня есть хорошая знакомая. Очень лучистая, добрая женщина. Когда мы познакомились, она была разведена, а на руках осталось два малыша. И мне очень нравилось, как она их воспитывает. Но единственное, что меня настораживало: из-за того, что ее муж некрасиво с ней поступил, она ополчилась на всех мужчин. И как-то она звонит и говорит: «Лариса, придумай что-нибудь, найди мне какого-нибудь доктора, который вызовет у меня преждевременные роды…». Она мне рассказала о произошедшем, что, на мой взгляд, самое настоящее счастье. История такова: она встречалась с мужчиной и забеременела от него. Ребенка рожать не хотела. И она пошла на аборт. Первый раз она опоздала, потом доктор ушел в отпуск, а в третий раз ей сказали ждать 20-ти недель, когда можно будет прервать беременность. И, когда она пришла в четвертый раз, ей сказали: «Вы что с ума сошли? Только если у вас какая-то очень сложная ситуация: муж попал в тюрьму, серьезные медицинские показания…» Она была просто в ужасе. Но ребеночка всё же родила: беременность была довольно тяжелая… А потом на свет появился крупный, хороший, здоровый малыш, которого она до безумия любит. Потом нашелся и мужчина, с которым она стала еще счастливее…
— Были ли у Вас такие сложные ситуации, когда поддержку и опору Вы находили именно у своих детей?
— Так сложилось, что моя мама умерла, когда моей младшей дочке было три месяца, а старшей — семь лет. Это была неожиданная смерть. И было чудовищно тяжело. Обе мои дочки, конечно, поддерживали меня: старшая старалась как-то развеселить, вытащить меня из этого стресса. И я ей очень благодарна, потому что она помогала мне не погружаться во всё это горе, не оставаться там одной. А младшая… В эти дни, когда пришлось заниматься похоронами, поминками я кормила ее и оставляла с няней. Это был просто идеальный ребенок. Я считаю, что так она просто поддерживала меня.
— Наверняка, Вы, постоянно общаясь с людьми, пропускаете через себя всю ту боль, о которой Вам рассказывают, все те невзгоды, которые переживают Ваши пациенты. И это очень тяжело. Я думаю, что нельзя выйти с рабочего кабинета и просто забыть об этом: вряд ли получится абстрагироваться. Как Вы справляетесь с этим неподъемным грузом? Как отдыхаете?
— Ты права. На самом деле абстрагироваться от этого невозможно: наша психика так устроена. И это, конечно, очень тяжелая работа. Именно поэтому во всех странах консультации с психологами, с психотерапевтами очень дорогостоящие. Я не могу принять за день больше пяти человек, например. Это будет уже чудовищным напряжением. А как отдыхать…
В какой-то степени нужно просто смириться и понять, что это неизбежно. Когда я ездила в город и проводила занятия в школе для беременных пару раз в неделю, домой я добиралась где-то к половине одиннадцатого. И я знала, что, каждая группа — это новые люди со своими историями, тревогами и страхами. И я поняла, что эти два-три дня я спать не буду ночами. Не потому, что я страдаю, нет — психика так устроена, ей нужно переварить. Я решила, что нужно как-то разгружать себя: заняться домом, погулять, побыть с детьми. Очень хорошо помогает, когда после работы есть возможность физически чем-то заняться. И, конечно, опять вернемся к храму. Так задумано, что шесть дней человек трудится, а на седьмой день общается к Богу. Эта остановка раз в неделю, когда ты находишься в совершенно ином мироощущении.
В моем блокноте был еще один вопрос, задать который я забыла. Это хорошо. Я хотела спросить: «Лариса Ивановна, что для Вас счастье? Вы счастливы?». А потом я подумала: зачем спрашивать, если и так знаешь ответ?
И я сама ответила. Счастье — это желание помогать другим. Желание, которое потом превратилось в жизненно необходимое дело. Счастье — это дети. Это безграничная к ним любовь и привязанность. Счастье — это вера. Вера в себя, в Бога, вера в лучшее. У Ларисы Ивановны всё это есть. А что еще нужно?
Ольга Данилова
